<-- начало игры -->

Первым делом Сумрачная воительница ищет себе что-нибудь съестное: поиск лакомого кусочка в куче с добычей давно стал для неё частью какого-то особого утреннего ритуала, что-то сродни умыванию или задушевным беседам под лучами восходящего солнца. Настают холодные времена, и Сумрак не может похвастаться наполненной доверху вырытой ямкой; с упоением грызя попавшуюся на глаза длинную змею − всё остальное Мягколапка признаёт непригодным в пищу и клянётся себе наловить потом побольше вкусностей королевам и котятам, но после как-то резко себя одёргивает, решая не давать неисполнимых обещаний, − кошка думает о всяком, о своём, не забывая следить за протекающей в лагере жизнью. Гордость за Сумрачное племя разливается в груди кошки тёплым молоком, оседает сладким нектаром на языке, топорщит шерсть и растягивает рыжую мордашку в непроизвольной счастливой улыбке. И никакой голод, никакие надвигающиеся холода не могут более расстроить её.

Следующим пунктом на повестке дня становится охота. Мягколапка треплет своего ученика по ушам, урчит ему, смущённому и словно сжавшемуся в один усатый комок шерсти, что сходит с ним на тренировку позже, и просит (просто чтобы занять время и воспитать себя духовно на детских историях) сходить к старейшинам. Тот ворчит (тихо, но воительница слышит, и её уши дёргаются в порыве раздражённости, но виду она не показывает − не хочет лишний раз пугать котика), но послушно идёт исполнять просьбу, не привыкший перечить старшим. Возможно, думает Мягколапка, это ей даже на лапу. Ей кажется, что управиться с очередным визгливым непоседой, который подстилки если не полностью уничтожит, то как минимум во мгновение ока разберёт на составные части, было бы в разы тяжелее. В конце концов она решает, что да, так и есть, и, довольная собой, идёт с патрулём на охоту.

Опосля она возвращается в лагерь, но пасть её оказывается пуста, а на мордочке застывает выражение, свойственное котятам в момент несправедливого наказания. Лягушка − такая аппетитная, свежая, ещё не ушедшая в спячку, с длинными лапками − своими же лапками, теми самыми, длинными, даёт кошке в глаз в последнюю секунду и, хоть и укушенная, счастливо сбегает в заросли кустарников, а после − в болото. Лишь чудом соплеменники не успевают заметить, как искажается морда самой-дружелюбной-воительницы-во-всём-лесу, а если бы заметили, то, видят предки, всю бы оставшуюся жизнь заикались.
Бывает же такое невезение после сытного завтрака, а?

Настроение у кошки портится, и Мягколапка решает уйти из лагеря поскорее, не желающая подвергать соплеменников опасности со стороны её неуправляемой когтистой лапы. Даже ученик − благо, котик смышлёный и проницательный − на подходе к вернувшейся наставнице останавливается, хмурится и молча отходит в сторону, понимающий, видимо, что урок ему придётся отложить. Мысленно же воительница уже оказывается далеко-далеко, на самой границе, одинокая и неприступная и всё в таком роде.

Сказано (в её случае подумано) − сделано. Скоро кошка, успевшая, впрочем, предупредить глашатая о своём отсутствии (и даже Мох, глядя на её выражение морды (честно, Мягколапка не верит, что оно настолько страшное), молча отпускает воительницу на прогулку, несмотря на свой колючий характер), оказывается у самой границы с Грозовым племенем. Скорее по привычке, чем действительно из необходимости, она принюхивается к меткам обоих племён и вдыхает запах Грозовых котов − прелая листва и что-то ещё такое, что распознать исконно Сумрачной кошке почти не удаётся. «Кора деревьев, наверное», − думает она коротко и тут же переключается на другие мысли. Лапы её молча несут вдоль протоптанной множеством кошачьих лап пограничной тропы...